Девушка у обрыва - Страница 12

«Странно, как может Андрей смеяться, – думал я. – Ведь он наказан, направляется на такое неприятное дело – и вдруг этот смех!»

– Что смешного рассказала тебе Нина, что ты так смеёшься? – спросил я его, перегнувшись через спинку сиденья.

– Ничего особенного, – ответила за него Нина. – Просто я вспомнила, как однажды ради шутки вставила в рукопись «Антологии» пять четверостиший из Омара Хайяма, а ты прочёл их и совершенно серьёзно сказал, что эти упадочные стихи не отражают Двадцатого века.

– Я в этот момент думал о чём-то другом и ошибся, – ответил я. – Я отлично знаю, когда жил Хайям. Но разве Андрей знает его стихи?

– Представь себе, знает, – ответила Нина.

– Сейчас ему нужно думать не об Омаре Хайяме, а о том наказании, которое он заслужил. И тебе, Нина, совсем незачем настраивать его на весёлый лад. Ведь всякий наказуемый должен не только понести наказание, но и внутренне осознать свою вину.

После этого моего совершенно справедливого, кстати, замечания смех на задних сиденьях прекратился. Однако разговаривать они продолжали, только стали говорить тише.

Вскоре мы приземлились у границы заповедника. ЭОЛ, получив задание вернуться в город на стоянку, поднял машину в воздух и лёг на обратный курс.

Здесь, в районе заповедника, запрещалось строить современные сооружения, и мы перешли через речку по бревенчатому мостику и пошли по лесной дороге. Нам нужно было найти жилище Лесного Смотрителя, у которого Андрей должен был взять орудие убийства, чтобы выполнить задание.

Андрей шагал впереди, а я с Ниной шёл несколько поодаль за ним. Порой через дорогу перебегали зайцы; в одном месте лисица воровато глянула на нас из подлеска и побежала дальше своим путём. На ветвях пели лесные птицы, и наше приближение их ничуть не пугало.

– Знаешь, я представляла твоего друга совсем другим, – сказала вдруг Нина. – Он лучше, чем ты рассказывал о нём.

– Я никогда не говорил тебе о нём ничего плохого, – возразил я. – Не понимаю, чего тебе ещё надо!

– Ты говорил о нём слишком мало хорошего, – ответила Нина. – По-моему, он не совсем обыкновенный Человек. Ты плохо знаешь его.

– Как ты можешь так говорить, Нина, – спокойно сказал я. – Я его знаю всю жизнь, а ты знакома с ним полтора часа.

– И всё-таки он не похож на других.

– Каждый Человек чем-то не похож на других.

– В нём чувствуется устремлённость к какой-то высокой цели.

– Можно ставить себе большие цели и оставаться неудачником, – резонно возразил я.

– Что ж, может быть, он и неудачник, – задумчиво сказала Нина. – Но ведь большая неудача лучше маленьких удач.

– Не понимаю тебя, Нина. Удача – это всегда удача, а неудача – это всегда неудача.

– А по-моему, не так. Один Человек, скажем, решил подняться на вершину горы, а другой – стать на болотную кочку. Человек, не дошедший до вершины горы, поднимется всё-таки выше того, кто стоит на болотной кочке.

Я не стал продолжать этого бесцельного спора, тем более что мы уже подошли к дому Лесного Смотрителя. Здесь жил тот самый старик, о котором мне сказали, что он знает старинный фольклор. Поэтому я включил свой карманный микромагнитофон, надеясь потом использовать запись разговора со Смотрителем для пополнения своего СОСУДа.

Старый чепьювин

Жилище Лесного Смотрителя стояло на зелёной поляне у ручья. Это была настоящая деревянно-пластмассовая изба конца XX века – со старинной телевизионной антенной на крыше, с крылечком и завалинкой. Возле избы стоял древний мотоцикл. В стороне, под деревьями, видны были зимние кормушки для лосей и оленей и маленькие ящики на столбах – кормушки для птиц. Всё здесь так не походило на город!

Из избы, приветливо улыбаясь, вышел навстречу нам статный старик, учтиво поздоровался и повёл нас в своё жилище. Комната, куда он ввёл нас, была весьма уютна. Всё в ней дышало стариной – и дряхлый телевизор в потрескавшемся футляре, и древний диван невиданной конструкции, и высокий деревянный стол, и кресла с плетёными спинками. Довершая это впечатление, на отдельном столике с мраморной крышкой стоял блестящий электросамовар, а на стене висело два ружья.

– Как у вас тут интересно! – сказала Нина. – Хотела бы я пожить здесь.

– А кто вам мешает! – ответил Смотритель. – Приезжайте и живите, мы со старухой потеснимся. Мы всегда рады гостям.

– Видите ли, – вмешался Андрей, – мы по делу сюда прилетели. – Нам, то есть мне, надо убить одного зайца.

– Да, я давал заявку на убийство, – подтвердил старик. – Зайцев много развелось. Тут садоферма есть в десяти километрах, так они стволы грызть начали… А за что же вам такое наказание?

Андрей объяснил, за что он наказан, и старик сказал с добродушной насмешкой:

– Строго у вас в городах! Мы с женой тут в глуши нет-нет да и поспорим. Если б мне за каждую «дуру» зверя убивать, тут в заповеднике живности бы не осталось… Ну, бери, что ли, ружьё. Идём к сараю, стрельбе тебя обучу, – закончил он свою речь.

Старик и Андрей вышли из избы и направились за одну из пристроек. Вскоре оттуда послышался выстрел, потом другой. Затем старик вернулся, за ним Шёл Андрей с ружьём.

– Понятливый парень, – похвалил Андрея Смотритель. – Ружьё в первый раз в руки взял – и всё понял. Сразу в яблочко попал.

– Ну, я пойду зайца убивать, – сказал нам Андрей. – Надо скорей покончить с этим неприятным делом… А что потом с ним делать? – спросил он у старика.

– Сюда принесёшь, не пропадать же добру. Съедим – и вся недолга.

– Можно, и я с вами пойду? – обратилась вдруг Нина к Андрею.